В июне исполнится четыре года с того момента, когда был принят Федеральный закон №172 «О стратегическом планировании в Российской Федерации». Однако документ, призванный планомерно и мощно развивать экономику, бездействует до сих пор. Почему?
157 тысяч «курьеров»
На очередном заседании Временной комиссии Совета Федерации по мониторингу экономического развития попытались разобраться, почему же стратегическое планирование, краеугольный элемент любой развитой экономики, в нашей стране до сих пор не вышел из состояния некоего теоретического упражнения на вольные экономические темы, несмотря на то что юридическая основа в виде базового закона давно создана.
Проблема в том, что бездействует профильное министерство экономического развития, как считают многие сенаторы? Ответ отрицательный, если судить по выступлению Артёма Шадрина, директора Департамента стратегического развития и инноваций министерства. Цифры и факты он привёл впечатляющие: разработаны отраслевые стратегии развития, а также общая концепция промышленной безопасности, генеральная стратегия размещения объектов электроэнергетики, определены основные направления деятельности Правительства. Всё в соответствии с требованиями Федерального закона №172.
А ещё создана федеральная информационная система, в которой зафиксировано около 157 тысяч (!) документов, которые регламентируют порядок и цели стратегического планирования от федерального уровня до муниципалитетов. Невольно возникает ассоциация с цитатой классика о «ста тысяч одних курьеров». Да и понятие «стратегическое планирование» на уровне, скажем, сельского поселения звучит как-то не очень естественно, о чём не преминули заметить выступившие критики доклада, в том числе опытнейшие производственники, организаторы стратегического планирования в масштабах громадного народного хозяйства СССР — сенаторы Владимир Долгих, Герой Социалистического Труда СССР (в том числе и за увеличение мощности Норильского ГМК), и Николай Рыжков, последний председатель Совета Министров СССР.
Тем не менее Артём Шадрин был оптимистичен, пообещав, что «механизм стратегического планирования с проектным управлением и бюджетным планированием будет распространен на основной объём бюджетного финансирования, что позволит отойти от стандарта и быть готовым к разным ситуациям и факторам».
Индикативное планирование и создание экономических стимулов для бизнеса в тех сферах, где он может быть эффективен, — вот принципы стратегического планирования в эпоху четвёртой промышленной революции. Такой оптимизм члены Временной комиссии не разделили. Приглашенная на заседание Вера Ганзя, член Комитета Госдумы по бюджету и налогом, чётко сформулировала претензии к деятельности Минэкономразвития: обилие разрозненных ведомственных документов не способно заменить единый стратегический документ, который определял бы и регулировал развитие экономики на основе системы индикативного планирования. Она привела пример со ссылкой на материалы Счётной палаты РФ и её аудитора Василия Росляка: в регионах не могут организовать долгосрочное планирование из-за отсутствия соответствующего документа и методик. Модельное составление бюджетов, которое на первый взгляд стало элементом стратегического планирования — фикция, так как имеющиеся финансовые ресурсы подогнали под конъюнктурное определение, а Минфин стал главным плановым органом, хотя бухгалтерия и долгосрочные прогнозы вкупе со стратегической экономической политикой совершенно разные виды деятельности.

Советского Госплана не будет
Впрочем, все понимали, судя по словам Сергея Калашникова, руководителя Временной комиссии и первого заместителя председателя Комитета по экономической политике Совета Федерации, что тема выходит за пределы компетенции директора департамента Минэкономразвития, который обстоятельно отчитался о том, что добросовестно выполнил работу в соответствии со своими должностными обязанностями. А проблема гораздо шире и имеет общегосударственное значение.
Соответственно, необходимо провести масштабные управленческие реформы, использовав, кстати, опыт и практику развитых западных экономик, как считает Павел Дорохин, ещё один приглашённый эксперт-депутат Госдумы. Для этого целесообразно создать единый надведомственный орган, возможно, в структуре Администрации Президента, который не только умерял бы ведомственные лоббистские притязания на приоритетное бюджетное финансирование, но и проводил бы единую политику в интересах всего общества, исходя из запрограммированной иерархии целей — достичь определённого уровня потребления на душу населения, снизить смертность, уменьшить заболеваемость, повысить удельную производительность труда и так далее. Необязательно даже создавать новую структуру, считает Дорохин, вполне сгодится и действующий аппарат МЭР в 17 700 человек. Необходимо только изменить его функции и полномочия.
Более радикален был Вячеслав Штыров, член Комитета Совета Федерации по обороне и безопасности. Он предложил создать единый научно-прогностический центр, соединяющий стратегическое планирование научно-технического прогресса и экономического развития, отказавшись от бесплодной, как выразился сенатор, «игры в фантики, биржи и валютные спекуляции». При этом никто не настаивал на возрождении некоего аналога советского Госплана и административных директив, регламентирующих, как и что делать десяткам тысяч предприятий. Индикативное планирование и создание экономических стимулов для бизнеса в тех сферах, где он может быть эффективен, — вот принципы стратегического планирования в эпоху четвёртой промышленной революции.
Какой же практический выход может быть у подобного рода слушаний? Сергей Калашников предложил по результатам деятельности Временной комиссии по экономическому мониторингу сделать доклад на пленарном заседании палаты регионов и, возможно, принять постановление Совета Федерации с соответствующими поручениями.