На круглом столе «Развилки и перспективы развития социальной политики» эксперты обсудили возможные решения социальных проблем. Директор Института социальной политики, руководитель направления «Человеческий капитал» ЦСР Лилия Овчарова представила часть исследований, проводимых ЦСР. По её словам, достигнуть высокой экономической динамики можно в основном за счёт роста производительности труда (к 2035 году — в 2 раза), которой можно добиться с помощью технологического развития, человеческого капитала и структурных реформ.

Именно опора на человеческий капитал лежит в основе социальной политики – образовании, здравоохранении, трудовых отношениях и политике занятости, демографической и миграционной политике, сфере культуры и креативных индустриях, а также социальной поддержке.

Лилия Овчарова озвучила вызовы со стороны человеческого капитала, тормозящие развитие страны. В первую очередь, это старение населения и исчерпание резервов роста рождаемости: за период с 2015 по 2027 годы на 6,5 млн человек уменьшится численность населения в трудоспособном возрасте и на 7,2 млн. увеличится численность лиц пенсионного возраста. Второй вызов – низкий показатель ожидаемой продолжительности жизни в России – 70,4 года (в 2015 году). Разрыв со странами ЕС составляет 10,5 лет (ЕС – 80,9 в 2014 г.). Еще одна проблема — смертность мужчин в трудоспособном возрасте, выше, чем в России лишь в 18 африканских странах и воюющей Сирии. Также в стране отмечаются потери в образовании, особенно в так называемом непрерывном образовании на протяжении всей жизни, которые в других странах компенсируются высокой рождаемостью.

Между тем сферы формирования человеческого капитала (образование, индустрия здоровья, креативные индустрии) формируют новых лидеров в глобальной конкуренции. В этой связи в стратегии по вопросу приоритетности, по словам Овчаровой, становятся индустрия здоровья и образование на протяжении всей жизни, включая ранее развитие.

Эксперт остановилась на основных развилках сбалансированного набора инструментов социальной политики. Россию отличает высокий уровень неформальной занятости, которая охватывает от одной четверти до одной трети от числа всех занятых, это сказывается на общей производительности труда в стране, так как в неформальном секторе она всегда ниже. Однако эксперты не могут прийти к консенсусу относительно изменений в регулировании рынка труда для повышения производительности и сокращения неформальной занятости. Нет общего понимания и относительно того, наступило или нет время менять российскую модель регулирования рынка труда. Известно, что в России существует особая модель российского рынка труда, которая регулируется зарплатой, а не занятостью, и характеризуется большой неформальной занятостью вместо безработицы.

Среди обсуждаемых мер – как традиционные инструменты регулирования рынка труда (повышение минимальной заработной платы, более сильные программы поддержки безработных, гибкое трудовое законодательство), так и новые инструменты (ограничение наличного оборота, специальные программы поддержки занятости уязвимых групп, налоговые инструменты стимулирования легализации).

Но наибольшие споры ведутся при обсуждении изменений в пенсионной системе и страховании — здесь существуют и большие политические ограничения. Наиболее острые вопросы — повышение пенсионного возраста, реформа досрочных пенсий, изменения в накопительной пенсионной системы и отказ от увязки взносов в социальные фонды и выплат из них. Нет консенсуса и в дискуссии относительно того, какой миграционной политики следует придерживаться России: интеграционной или изоляционной. «У нас растет спрос на мигрантов с приемлемым качеством человеческого капитала, однако одновременно растут внешние риски – Россия перестает быть привлекательной страной для приезжих трудовых ресурсов, для них открываются новые рынки: азиатские страны, страны Латинской Америки», — говорит Овчарова.

Также эксперты спорят – станет ли потребительский спрос драйвером экономического роста. Согласно прогнозам, рост численности семей с потребительским стандартом развития вырастет с 30% в 2017 году до 40% к 2024 году и до 60% — к 2035-му. Но это будет инерционный восстановительный рост, поскольку за кризис 2014–2016 гг., сопровождавшийся падением реальных доходов и зарплат, доля семей с потребительским стандартом развития сократилась с 40 до 30%.

Представитель ЦСР также остановилась на проблеме бедности. По ее словам, большинство бедных – это семьи с детьми. Всего в стране насчитывается 23,8 млн человек, живущих за чертой бедности – это 16,6% от населения, из них бедных с детьми — 18,2 млн человек (26,3 % от людей, проживающих в семьях с детьми и 76,4% от общей численности бедных). Количество бедных семей – порядка 5 млн (24,8% от всех семей с детьми или 52,7% от общего числа всех бедных семей). Печальная статистика говорит – всего в стране насчитывается 9,3 млн бедных детей – это 30,2% от всего количества детей. У нас должны усиливаться механизмы социальной защиты, говорит Овчарова, и хотя у экспертов есть консенсус относительно поддержки семей с детьми, но денег в бюджете на глобальные меры нет.

Глава Минтруда Максим Топилин поддержал слова о том, что бедность становится одной из главных социальных проблем, но, по его мнению, определенные меры уже обсуждаются. Так, решается вопрос с повышением МРОТ до уровня прожиточного минимума, дифференциации зарплат в коммерческом секторе. Министр подчеркнул, что добиваться нужно именно повышения зарплат, а не пособий по бедности. Молодые семьи также надо поддерживать через занятость, возможно, стоит подумать над возрождением ясель, чтобы молодые матери могли раньше выходить на работу. Также, по словам Топилина, число женщин репродуктивного возраста падает, в силу чего нужно разрабатывать дополнительные меры по стимулированию рождаемости – иначе страна опустится по этому показателю на уровень 2007-2008 годов.